После издания «Хатынской повести» у писателя Алеся Адамовича возник замысел написать книгу документальных свидетельств о преступлениях немцев на белорусской земле. Вместе с писателями Янкой Брыль и Владимиром Колесниковым он собрал рассказы более трехсот свидетелей военной трагедии, которые легли в основу книги «Я из огненной деревни». Это документальная трагедия, книга-память, живой голос людей, которые были сожжены, убиты вместе с семьями, вместе со всей деревней и которые - живут.

В 1974 году Адамович приезжает в Ленинград и ищет соавтора для создания подобной книги о ленинградской блокаде. Как возникла идея этой книги? Об этом Алесь Адамович говорил так: «Были какие-то невидимые, но сильные токи - от Хатыней к блокадным ленинградским трагедиям - и что импульсы эти как раз и направляли мысли и намерения одного из авторов книги о Хатынях - направляли на Ленинград. Ведь это рядом стоит: трагедия деревень и города в современной тотальной войне».

Первым, к кому обратился Адамович, был Даниил Гранин, защищавший Ленинград под Пушкином. После долгих уговоров Даниила Александровича началась совместная работа над книгой. Писатели застали уже последнюю возможность создания этого произведения - блокадники уходили из жизни.

Авторы собрали двести рассказов, примерно четыре тысячи страниц. Эти документальные истории «внутрисемейной и внутридушевной жизни людей» в осажденном городе стали настоящим откровением - в советской литературе тогда не принято было говорить о частных судьбах и трагедиях.

Потом возник вопрос: Что же это будет за книга? «Мы решили, что эта книга, во-первых, - об интеллигенции и об интеллигентности. Ленинград город, который отличался высокой культурой, интеллектом, интеллигенцией своей, духовной жизнью. Мы хотели показать, как люди, которые были воспитаны этой культурой, смогли оставаться людьми, выстояв. Второе, что мы хотели, - показать пределы человека. Мы сами не представляли себе возможностей человека. Человека, который не просто отстаивает свою жизнь, люди эти чувствовали себя участком фронта».

Работа над книгой продолжалась больше трёх лет. Первая часть «Блокадной книги» -  запись бесед. Во второй - три дневника: историка Георгия Князева, Лидии Охапкиной, спасающей своих детей, и школьника (ему исполнилось шестнадцать в начале блокады) Юры Рябинкина. Во время блокады дневники вели многие. Адамовичу и Гранину эти дневники присылали и приносили. Из всех они отобрали три наиболее их поразивших. Ни одного слова в них не изменено, не вписано.

«Откровенно говоря, мы многого не знали, не знали, какие жестокие вещи стоят за привычными словами «ленинградская блокада». Даже мы, прошедшие войну - один в белорусских партизанах, другой на Ленинградском фронте, - казалось, привычные ко всему, были не готовы к этим рассказам» - признаются авторы, пораженные горечью воспоминаний, которые они, сами того не ожидая, воскресили.

Когда первая часть была написана, они попытались напечатать книгу в Ленинградских журналах. Но рукопись вернули обратно. Первый секретарь Ленинградского обкома КПСС Григорий Романов, считавший, что страдания ленинградцев афишировать не нужно (лучше писать о подвигах), так и не позволил выпустить эту жесткую и страшную быль в Ленинграде. Тогда Гранин и Адамович поехали в Москву и решили обратиться в лучший журнал того времени «Новый мир». Номер с первой частью попал в цензуру, цензура сразу попросила всю рукопись и выдала шестьдесят пять изъятий, замечаний, требований. Пришлось с этим согласиться. Когда книга была напечатана в журнале, то вызвала, с одной стороны - возмущение историков партийных, они считали, что «разрушается героический образ Ленинградской эпопеи». С другой стороны - последовали сотни и сотни писем блокадников, которые посылали свои рассказы, чтобы дополнить, некоторые требовали большей правды, говорили о том, были вещи куда страшнее, и так далее. «Блокадная книга» была новаторской для своего времени. Ее правда поразила читателей - оказалось, что кроме общих фраз у каждого была своя маленькая правда, свои переживания и своя трагедия. Это был новый взгляд на войну и на судьбу человека в ней.

Только в 1984 году «Лениздат» выпустил с многочисленными цензурными исправлениями и сокращениями труд Адамовича и Гранина.

В 1994 году после второго инфаркта умер Алесь Адамович. Тогда «Блокадная книга» была издана стотысячным тиражом.

В январе 2013 года пятитысячным тиражом книга была переиздана, дополнена несколькими главами, фрагментами верстки журнала «Новый мир», перечеркнутыми советскими цензорами, а также блокадными фотографиями из Фонда Государственного музея истории Санкт-Петербурга и личного архива Даниила Гранина.