Слово о Дале

Что мы знаем о таком человеке, как Владимир Даль?

На поверку - довольно мало: что-то из школьной программы, дружил с Пушкиным, был в Оренбурге, составил «Толковый словарь живого великорусского языка».

Но это далеко не полная характеристика его как выдающегося российского общественного и литературного деятеля.

Владимир Иванович Даль родился 10 ноября 1801 года в местечке Лугань (Луганский завод), теперь современный Луганск, где его отец, датчанин Йохан Христиан Даль, служил врачом.

Приняв в России имя Иван, отец Даля женился на Марии Фрейтаг из семьи обрусевших немцев и французских гугенотов. Он знал восемь языков, мать свободно говорила на пяти. От родителей мальчик унаследовал знание и усвоение языков, чувство слова и широкий кругозор.

Этнограф, лингвист, диалектолог, прозаик, беллетрист, врач, военнослужащий, собиратель народных сказок, фольклорист Владимир Даль собрал в своих путевых тетрадках гигантский багаж слов, пословиц, выражений, преданий, поверий, сказов от народов, населявших территории Российской Империи.

Начало его литературной деятельности относится к 1830 году. Широкую известность Даль под псевдонимом Казак Луганский приобретает благодаря публикации его первой книги, которая являла собой больше сборник, а не сочинение под названием «Русские сказки», точнее «Русские сказки из предания народного изустного на грамоту гражданскую переложенные, к быту житейскому приноровленные и поговорками ходячими разукрашенные Казаком Владимиром Луганским. Пяток первый». Работа была проделана грандиозная и считалась уникальной, новаторской. До этого никто из писателей или поэтов того времени подобным не занимался.

Сказки вызвали в обществе читающих людей широкий резонанс и были восприняты неоднозначно. Дело в том, что автор, как никто из русских писателей XIX века, хорошо знал всю Россию, жизнь всех слоёв тогдашнего общества и потому Даль не участвовал в создании образа «лапотной, тёмной, необразованной» России. А ведь именно такой образ России сложился в нашей литературе XIX века и именно такой образ царской России был нужен новой революционной власти, чтобы на этом отрицании строить новую политику XX века. О его сказках с особой похвалой отзывался Пушкин. Считается, что именно под влиянием этих далевых сказок Пушкин написал одну из самых лучших своих сказок «Сказку о рыбаке и золотой рыбке» и преподнёс её Далю с такой надписью: «Твоя от твоих! Сказочнику Казаку Луганскому, сказочник Александр Пушкин».

Но министр народного просвещения Карл Андреевич Ливен посчитал «Русские сказки» неблагонадёжными и даже опасными для общества. Осенью 1832 года Даля арестовали прямо во время обхода больных и доставили в Третье отделение императорской канцелярии - орган политического надзора и сыска. От заключения спасло заступничество поэта Василия Жуковского, наставника наследника престола Александра II, который преподнес всё происшедшее с Далем министру в анекдотическом свете как недоразумение. Обвинения с Даля сняли, однако нераспроданный тираж «Русских сказок» был уничтожен.    

Исследователь народной культуры

Ещё раз заметим, что образ «лапотной, тёмной и необразованной» России был создан именно русскими писателями XIX века, которые в большинстве своём были выходцами из дворян Центральной России. Им не был знаком некрепостной, свободный русский крестьянин. По данным современного историка М. М. Громыко крепостных крестьян в России было чуть более 30 %, а, например, на Русском Севере, Урале и Сибири (это огромные территории) русские люди крепостного права просто не знали.

Вообще, слово «крестьянин» происходит от древнерусского крьстьѩнинъ «христианин, человек», то есть человек христианской веры и от слова «крест». Крестьянами пахарей и жнецов начали именовать лишь с конца XIV века, спустя четыре столетия после знаменитого крещения Киевской Руси, прежде их звали просто «людьми» или презрительно «смердами». Как такое обращение воспринималось населением, видно из русского фольклора: «И медом не пои, только смердом не брани». Полно было и других прозвищ крестьян - сироты, серебренники, рядовые, исполовники, изорники, огородники, кочетники (рыбаки), ролейные-закупы - поселенные на чужих землях, черносошные - на общинных землях, черные люди, огнищане и прочие.

По сути крестьянин - это мужик, землепашец, земледел, селянин, «сельский обыватель», принадлежащий к низшему податному сословию. Крестьяне подразделялись на «государственных» (казенных) и удельных, помещичьих. Были и множество других категорий крестьян. Отсюда среди самих крестьян пошло множество выражений, например: «у всякого крестьянина по семи баринов», «жил не крестьянин, умер не родитель, жил - не сосед, помер - не крестьянин», «не рука крестьянскому сыну калачи есть», «от крестьянской работы не будешь богат, а будешь горбат» и много других присказок.

Церковнослужители раньше предпочитали называть тех, кто отдавал им часть своих доходов, не «смердами», а покровительственно «сиротами», а после того как последние приняли новую веру, возобладало братолюбивое обращение «хрестьяне». По мере разрастания Московского княжества, а в дальнейшем Российского царства, этот термин распространялся все шире и шире, вытеснив прежние прозвища земледельцев.

Хочется привести интересные размышления Владимира Ивановича Даля о крестьянах. Он писал так: «...Известное дело, чем дальше у нас пойдёте на север, тем зажиточнее находите мужиков, и тем более опрятности и роскоши найдёте в образе их жизни ... Вы, может быть, и не знаете, что есть в России такие места, где крестьянки в праздник не иначе показываются на улицу, как в шелку, в парче и в жемчуге; а девушка выплакала бы глаза от позора, если бы ей пришлось выйти не в белых шёлковых полудлинных перчатках! В средней полосе у нас живут, коли хлеб жуют, а порою не брезгуют и мякиной и лебедой; на севере - волка ноги кормят; три-четыре месяца летних, где хлеб родится, не могут прокормить всю семью, по крайней мере, полевые работы этим сроком оканчиваются, и остальные восемь [месяцев] идут на промыслы разного рода, и деньги быстро оборачиваются из рук в руки...».

Оказывается, точно также думал и писал о русском крестьянине и Александр Пушкин. Мы приведём небольшой отрывок из пушкинского «Путешествия из Москвы в Петербург»: «... Взгляните на русского крестьянина: есть ли и тень рабского уничижения в его поступи и речи? О его смелости и смышлёности и говорить нечего. Переимчивость его известна. Проворство и ловкость удивительны.

Путешественник ездит из края в край по России, не зная ни одного слова по-русски, и везде его понимают, исполняют его требования, заключают с ним условия. Никогда не встретите вы в нашем народе того, что французы называют un badaud (ротозеем или зевакой); никогда не заметите в нём ни грубого удивления, ни невежественного презрения к чужому. В России нет человека, который бы не имел своего собственного жилища. Нищий, уходя скитаться по миру, оставляет свою избу. Этого нет в чужих краях. Иметь корову везде в Европе есть знак роскоши; а у нас не иметь коровы есть знак ужасной бедноты. Наш крестьянин опрятен по привычке и по правилу: каждую субботу ходит он в баню; умывается по нескольку раз в день...».

Вот так писали Даль и Пушкин именно о крепостной России, а другой России они и не могли знать! И не верить им нельзя! Но мы продолжаем повторять навязанное нам представление об отсталой, грязной, неумытой, безграмотной России.

Сразу становится понятно, что Владимир Иванович поездил по Уралу, Сибири, русскому Северу и увидел совсем других людей, другую Россию, о которой никто ничего не писал, видимо, было не принято. Например, те же государственные (казённые) крестьяне (о них Даль в основном и пишет) жили на государственных землях и платили подати в казну. По закону государственные крестьяне рассматривались как «свободные сельские обыватели» и, в отличие от помещичьих, обладали юридическими правами, они могли выступать в суде, заключать сделки, владеть собственностью. Государственным крестьянам было разрешено вести розничную и оптовую торговлю, открывать фабрики и заводы.

Творчество Даля

В 40-е годы Даль печатает очерк «Уральский казак», затем «Денщик», «Русский мужик» и «Русак». Уже в названиях произведений отчетливо просматривается особенный интерес именно к русскому самобытному характеру простого мужика.

Кроме очерков Даль пишет в эти годы повести и рассказы «Вакх Сидоров Чайкин», «Хмель, сон и явь». Большую активность он проявил как член учредительного собрания Географического общества, развернувшего собирательскую работу по этнографии и фольклору.

В 1845-1846 годах он печатает статьи о народных верованиях и издает книгу, известную под названием «О поверьях, суевериях и предрассудках русского народа».

Виссарион Белинский называл Даля «человеком бывалым, коротко ознакомившимся с бытом России почти на всех концах ее». Эту же мысль Белинский развивает и в рецензии 1847 года на сборник повестей, сказок и рассказов Казака Луганского: «И в самом деле, где не бывал он ? Он участвовал в польской кампании и в хивинской экспедиции, он бывал в Молдавии, в Валахии, в Бессарабии; Новороссия с Крымом ему как нельзя больше знакомы, а Малороссия - словно родина его. Он знает, чем промышляет мужик Владимирской, Ярославской, Тверской губерний, куда ходит он на промысел и сколько зарабатывает. Даль - это живая статистика живого русского народонаселения». Критик под «статистикой» подразумевает детальность, подробность его наблюдений, до самых мелочей, умение «мастерски схватить с натуры».

Белинский отмечается поистине «интернациональный» круг интересов Казака Луганского: «В рассказах «Майна» и «Бикей и Мауляна» знакомит он нас с нравами и бытом кайсаков (киргизов), в «Цыганке» - с молдавской цивилизациею и положением цыган, ...в «Болгарке» - с патриархальными нравами болгарского племени».

Писатель всегда приводит подлинные факты, а также точные данные социально-экономической жизни, которые придают повествованию достоверную убедительность. Так, стоимость оброка, уплаченного крестьянами барину, составляет 150 рублей или 45 целковых серебром. Кроме того, «три дня работы с сохой, три дня жать, три дня косить, три дня сено грести да хлеб перевозить на барское гумно, да три дня молотьба, да опять хлеб в город свозить - ну, да зимой 12 возов дров привезти из лесу, да десять рублей караульных на усадьбу за сторожей; а там казенные подушные внести, да и ступай куда хочешь».

Даль насыщал содержание рассказов этнографическими деталями, описанием обычаев, ремесел той или иной местности («Медведь», «Охота на волков»). Автор опирается в своем творчестве на подлинные факты и никогда не поднимался до упрощенных социальных обобщений и присвоении тем или иным людям ярлыков, типов. В своей сатирической повести «Вакх Сидоров Чайкин» писатель предупреждает читателя: «Не ищите в записках живого человека повести или романа, то есть сочинения, это ряд живых картин, из коих немногие только по пословице: «гора с горой - в связи между собой и с последующими...». Писатель подчеркивал, что его повести - это «были», что в них «нет выдумки».

Владимир Иванович Даль очень интересовался поэтической стороной жизни крестьян, выраженной в преданиях и поверьях, он стремился передать их демонологическое мировосприятие, веру в таинственные силы различных духов в таких произведениях, как: «Авсень», «Сказка о кладе», «Упырь», «Полунощник», «Башкирская русалка», «Заумаркина могила». В них даны этнографические зарисовки быта крестьян, обрядовой поэзии: девичьи вечерницы на Украине, обычаи уральских казачек ходить «на синчик», свадебные обряды, гадания с описанием песен под разные блюда. Писатель ввел в литературный контекст жанр «сказа».

Даль хорошо знает русского мужика. В своих очерках он пишет о занятиях местного населения, например о крестьянах-отходниках: «В малоземельных губерниях наших значительная часть населения зарабатывает хлеб свой на чужбине только временно; почти на побывку, принося с собой деньги на хлеб, на подушное и на другие нужды. В близких от столицы губерниях крестьяне уходят только на лето... Из дальних губерний работники уходят на два, на три и более года во все концы царства...».

Автор рисует портреты отдельных социальных групп: «Бурлаки и мазуры - судорабочие и матросы идут вниз по Волге огромными толпами, с сермячою и катомкою за плечами, с парою запасных лаптей на поясе, с деревянною ложкой, заткнутою на шляпе за ремень, лычко или бечевку; за пылью и грязью на этих людях больше ничего не видать». В конце повествования Даль замечает: «Народ обходится здесь судохозяевам в работе дешевле быков и лошадей».

Рассказывает нам Даль и о крестьянских портных, «которые ходят зимою по селам и, постукивая в окно, спрашивают: «Нет ли шитва?» - потом рядятся с аршина и овчины и берут копейки по две, с уговором не пускать уже в эту деревню других портных, за что обшивают волостное начальство безденежно, - а, обшив все село, идут далее и опять стучат посохом в окно».

Прозаик называет своих героев - «наш сметливый народ», который может сделать «верх премудрости человеческой». «У немца на все струмент есть», - приводит Даль пословицу - и в противоположность ей другую о русском: «Бей русского - часы сделает». Русские мужики у Даля за весьма умеренную плату могут перевезти огромный колокол «саженных размеров», переставить без особых трудов мраморное конное изваяние. Ярославский крестьянин, обладая природным чутьем, при строительстве манежа видит больше подрядчика в строительных работах.

Скромное обаяние ума и сметливости русского мужика в записях Владимира Ивановича являют нам признаки русского национального характера. Это может быть рассказ о том, как крестьянин убрал большой дикий камень, гранит, мешающий строительству дороги, - «он натаскал на него целый костер хворосту, зажег его и, раскалив его, велел поспешно полить его водой». Или как сделал тоже «загадливый мужичок», который пошел и выкопал под камнем яму, подкопал и свалил его туда и засыпал землей.

Однако Даль не обходит стороной и отрицательные стороны в народном сознании: «На «четырех сваях» стоит русский человек - авось, небось, ничего и как-нибудь. Эти четыре сваи на плавучем материке оказываются слишком неподвижными; жаль, что они увязли глубоко и что их нельзя заменить другими».

«Даля оставленный след...» 

На протяжении 36 лет Даль был государственным чиновником самого высокого ранга, занимаясь административными вопросами.

Не бросая медицины, особенно офтальмологию и гомеопатию, В.И. Даль продолжал писать книги, были опубликованы: сборник «Были и небылицы» (1834 - 1839), статьи о русском языке (1842), материалы о русских пословицах (1847), о поверьях, суевериях и предрассудках русского народа (1845). В это же время он служит на высокой должности начальника особой канцелярии МВД России.

По отзывам современников, Даль был «чиновником странным»: он везде собирал материал для своего «Толкового словаря...». На его анкеты отвечали священники и полицейские, сельские учителя и врачи. Рабочий день самого чиновника-литератора начинался в 9 утра и заканчивался в 3 часа ночи.

Очень много материала для словаря дала ему Нижегородская ярмарка, куда съезжалась вся Россия. Он прекрасно разбирался в торговле, в промыслах, прекрасно знал всё устройство крестьянского хозяйства. И как писал в своих воспоминаниях Мельников-Печерский: «Крестьяне верить не хотели, что Даль был не природный русский человек. Они говорили: Он ровно в деревне взрос, на палатях вскормлен, на печи вспоен.... И до всякого-то крестьянского дела какой он доточный... Там борону починил, да так, что нашему брату и не вздумать, там научил, как сделать, чтобы с окон зимой не текло да угару в избе не было, там лошадь своими крупинками вылечил... Этими крупинками он лечил и людей, и скотину. Приедет и, прежде чем толковать о деле, обойдёт больных, кому сделает операцию, кому даст врачебный совет...».

В словаре в качестве иллюстративного материала приводится боль­шое количество фразеологизмов, пословиц и поговорок. В толковани­ях слов содержится материал этнографического и даже энциклопедического характера. Труд, которому В. И. Даль посвятил более пятидесяти лет своей подвижнической жизни, опубликован в 1867 г.

«Пословицы русского народа» (1862) - второй шедевр В.И. Даля. Это огромный труд, содержащий 30130 пословиц, которые распределены не по алфавиту, а по темам.

«Пословица не судима», - поставил Даль эпиграфом на титульном листе сборника. Некоторые пословицы прочно вошли в нашу жизнь, например, «Язык и поит, и кормит, и спину портит», «За твоим языком не поспеешь и босиком», «Язык болтает, а голова не знает», «Говоришь по секрету, а выйдет всему свету», «На чужой роток не накинешь платок», «Лиш­нее говорить - себе вредить», «Кто хочет много знать, тому надо мало спать», «Одна голова хорошо, а две лучше» и т.д.

 

Литература:

1. Даль, В.И. Пословицы русского народа: в 2-х томах / В. И. Даль. - Москва, 1984. - 398 с.

2. Даль, В. И. Пословицы русского народа / В. И. Даль. - Москва : Гослитиздат, 1957. - XXVIII, 991 с.

3. Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: [в 4 томах] / В. И. Даль. - Москва : ГИС, 1955. - Т. 1: А-З. - 669 с.

4. Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: [в 4 томах] / В. И. Даль. - Москва : ГИС, 1955. - Т. 2: И-О. - 779 с.  

5. Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка : [в 4 томах] / В. И. Даль. - Москва : ГИС, 1955. - Т. 3: П. - 555 с.

6. Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: [в 4 томах] / В. И. Даль. - Москва : ГИС, 1955. - Т. 4: P-V. - 684 с. 

7. Даль Владимир Иванович. Оренбургский край в художественных произведениях писателя / составители А. Г. Прокофьева [и др.]. - Оренбург : Оренбургское книжное издательство, 2001. - 415 с.

8. В.И. Даль в Оренбургском крае (к 140-летию приезда В.И. Даля в Оренбург) /  Оренбургское областное отделение Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры: составитель Д. А. Бронникова. - Оренбург, 1973.

9. В.И. Даль и Общество любителей российской словесности / составитель Р.Н. Клейменова. - Санкт-Петербург, 2002. - 313 с.

10. Даль Владимир Иванович.    Документы. Письма. Воспоминания / составители Г. П. Матвиевская и др. - Оренбург: Оренбургское книжное издательство, 2008. - 542 с.

11. Золотое звено В.И. Даля / автор-составитель P.M. Коломцева. - Москва, 1995. - 16 с.

12. Мельников-Печерский, П.И. Воспоминания о В.И. Дале / П. И. Мельников - Печерский // Литература в школе. - 2001. - № 1. - С. 9-17.

13. Опря, О. В. Фольклорные традиции в творчестве В.И. Даля : автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук / О.В. Опря; Самарский государственный педагогический университет. - Самара, 2003. - 25с.

14. Порудоминский, В. И. Повесть о Толковом словаре / В.И. Порудоминский. - Москва : Книга, 1981. - 124 с.

15. Прянишников, Н. Е. Писатели-классики в Оренбургском крае: из   литературного прошлого Чкаловской области / Н.Е. Прянишников. - Чкалов :  Чкаловское издательство ОГИЗ, 1946. - 144 с.

16. Пыпин, А. Н. История русской этнографии : в 4 т. / А.Н. Пыпин. - Санкт-Петербург : Типография М.М. Стасюлевича (1890 -  ).

       Т. 1 : Общий обзор изучений  народности и этнография великорусская. - 1890. - 424 с.