Закопай Анатолий Петрович

Дата события: 4 октября 1939 года (юбилей: 85 лет)



Пианист, педагог. Заслуженный работник культуры Российской Федерации (1991).

 

Автобиография

Я родился 4 октября 1939 года в городе Орске Чкаловской (Оренбургской) области.

Отец - Петр Михайлович Закопай (1888- 1973) был родом из Малороссии - Курская губерния, Грайворонский уезд, село Борисовка. В 1914 г., приехав в Орск, где к тому времени уже обосновался его брат, он женился на яицкой казачке Клавдии Петровне Лукашкиной (1894-1985), вышедшей из бедной семьи и работавшей в услужении в богатом доме.

Отец имел восьмилетнее образование церковно-приходской школы и владел профессией мастера-жестянщика. Из железа он делал разнообразные бытовые предметы - от воронок, цедилок, леек до коробов голландских печей и железных крыш. Впоследствии мастерство кустаря-одиночки было высоко оценено, и в 1950-х гг. он был приглашен на завод Южуралмаш (ЮУМЗ) жестяных дел мастером по особым заказам, где проработал до 72 лет.

С молодости у отца было увлечение - игра на русской гармони. Инструмент был с ним и на турецком фронте Первой мировой войны. Он его спас и от казни, учиненной дутовцами в конце сентября 1918 г. на центральной площади Орска. У стен собора они зверски убивали мужчин, заподозренных в сочувствии красным. Отец, как и другие плененные, должен был быть зарублен шашкой, но один из бандитов вдруг выкрикнул, фактически остановив занесенную руку есаула: «Подожди, это же Петро - гармонист, он нам сегодня гулянку играть будет!». Так музыкальный дар спас отца, а по сути дела, и весь наш род.

В последующие годы отец не расставался с инструментом. Слушателей он очаровывал яркой игрой и пением задушевных русских и украинских народных песен, а также исполнением популярных тогда танцев - вальс, краковяк, полька, барыня и др. Его музыкальные дарования высоко ценили в Орске и часто приглашали на семейные торжества. По свидетельствам старожилов, считалось особым шиком, если на свадьбе играл Закопай.

Как и во многих семьях тех лет, у родителей было много детей, но в итоге выжило только трое сыновей - Борис, Владимир, Анатолий. Мой старший брат, Борис Петрович (1925-2007), получил электротехническое образование, работал инженером на ЮУМЗ, затем - в структуре областного совнархоза, позже - главным инженером управления местной промышленности и завершил свою трудовую деятельность председателем Оренбургского областного отделения Всесоюзного общества изобретателей рационализаторов (ВОИР). Средний брат, Владимир Петрович (1927-2003), был шофером-профессионалом, работал в одной из автоколонн г. Орска.

Я был поздним ребенком в семье. К тому времени маме уже исполнилось 45 лет, а отцу - 51 год. Они одарили меня хорошими способностями - отличной памятью и хваткой восприимчивостью, что обнаружилось в раннем детстве. Уже в шесть лет я бегло читал газеты и журналы, а также легко запоминал на слух объемные тексты, звучавшие по радио, в том числе сводки информбюро о событиях на фронтах Великой Отечественной войны. Было забавно, как ко мне, еще совсем маленькому мальчику, по «наводке» взрослых - «У Закопая мальчонка все знает» - приходили студенты вуза, готовившиеся к политинформации, чтобы записать данные о направлениях боевых действий, названия местностей, имена военачальников.

Обратив внимание на мое быстрое развитие, родители, руководствуясь советом знакомого педагога, решили отдать меня в школу сразу во второй класс. В связи с этим меня привели в первый класс в мае - в конце учебного года. За этот месяц, выполнив все контрольные работы, я получил табель и, фактически не учась в первом классе, был переведен во второй.

Приблизительно тогда же родители заметили у меня хорошие музыкальные способности и в 1948 г. определили в музыкальную школу. На то время она была единственной в Орске, ныне это ДМШ № 1 им. Е. Куревлева. Учиться я стал в классе фортепиано у Марии Осиповны Найденко. Она была играющей пианисткой, регулярно выступала с сольными номерами в концертах преподавателей школы, а также в фортепианном трио в кинотеатре «Октябрь». Много сил и внимания она отдавала своим ученикам. Это был строгий, высокопрофессиональный педагог. Многие из ее класса продолжили музыкальное образование, стали профессиональными пианистами.

Благодаря влиянию Марии Осиповны я рано был приобщен к сцене. Будучи увлеченной пианисткой, она стремилась добиваться ярких выступлений учеников, проповедовала артистизм и желание играть на эстраде. Мое первое публичное выступление состоялось весной 1949 г. в зале кинотеатра «Октябрь» на отчетном концерте музыкальной школы, где я исполнил пьесу А. Гедике. Это важное событие в моей жизни нашло отражение в прессе. Корреспондент газеты «Орский рабочий» писал, что исполнитель был «сам ростом со стул, на котором сидел». Обучение в 1-3 классах музыкальной школы проходило быстро, нетрудные пьесы мне давались легко. Но на четвертом году с усложнением репертуара стали возникать трудности, а поэтому и интерес к учебе стал ослабевать. Плюс ко всему дома не было инструмента - родители не имели возможности его приобрести, и мне приходилось заниматься только по вечерам в музыкальной школе. В итоге появилось желание бросить «музыкалку». Однако сделать это мне не позволила Мария Осиповна.

После того, как я неделю не появлялся на занятиях, она пригласила меня в школу под предлогом необходимости сдачи нот в библиотеку. Проявив педагогическую мудрость и такт, она убедила меня не бросать занятия музыкой. Зная, что я проявляю интерес к популярным мелодиям, звучавшим по радио, она предложила выписывать ноты полюбившихся произведений из Москвы - из магазина «Ноты - почтой». В итоге я продолжил музыкальное образование и стал с удовольствием разучивать присылаемые ноты понравившихся пьес, музыкальных отрывков из балетов и кинофильмов. Уже в старших классах музыкальной школы с разрешения педагога в программу исполняемых произведений был включен популярный вальс А. Хачатуряна из музыки к драме М. Л. Лермонтова «Маскарад» в очень трудной авторской обработке для фортепиано соло.

В 1955 г., по окончании музыкальной школы и девяти классов общеобразовательной школы № 49, меня пригласили в качестве пианиста в коллектив самодеятельного эстрадного оркестра типа симфо-джаза Дома культуры нефтяников под управлением талантливого музыканта (виолончелиста и саксофониста) Юрия Эйриха. В концертах оркестра мне была оказана честь открывать выступления коллектива сольным исполнением «Революционного этюда» Ф. Шопена, а также вальсов № 7 и 14. В декабре 1955 г. на смотре художественной самодеятельности в г. Чкалове оркестр занял первое место. У меня сохранился диплом Чкаловского обкома профсоюзов. Игра в эстрадном оркестре стала прекрасным опытом ансамблевой практики, дала толчок в развитии сценического исполнительства.

В августе 1956 г., окончив школу-десятилетку, я поступил в Чкаловское (Оренбургское) областное музыкальное училище на фортепианное отделение. Решение стать профессиональным пианистом мне пришлось отстаивать на семейном совете. Старший брат был категорически против. Он говорил: «Что это за специальность, ты что, Ойстрах?». В ответ я парировал: «Ты тоже не Маркс, а в партийных органах...». Другим серьезным препятствием, по его мнению, было сложное материальное положение семьи: родители, которым было за шестьдесят, не смогут меня содержать четыре года в училище и пять лет в консерватории. Он советовал, учитывая мои хорошие математические способности, поступать в технический вуз, где через пять лет получу диплом и стану инженером. Однако я, имея опыт игры в оркестре и хороший навык чтения с листа, понял, что смогу зарабатывать себе на жизнь концертмейстером. Уверенность в собственных силах вселяло и то, что наличие среднего образования позволяло мне не посещать в училище общеобразовательные дисциплины, а это освобождало много времени и позволяло совмещать учебу с работой. В итоге, заявив, что сам себя прокормлю и с родителей тянуть денег не буду, я отправился в Оренбург.

В училище я был принят в класс замечательного педагога Евгении Михайловны Губер (1923-1979), которая еще весной 1955 г., будучи председателем выпускной комиссии в Орской музыкальной школе, обратила на меня внимание и порекомендовала продолжить музыкальное образование. Она была воспитанницей Одесской школы им. П. С. Столярского, однако завершила музыкальное образование в Чкаловском училище, оказавшись в нашем крае в эвакуации во время Великой Отечественной войны. Образование она продолжала в Уральской консерватории в г. Свердловске (Екатеринбург) в классе выдающегося пианиста, профессора Берты Соломоновны Маранц, являвшейся в свою очередь любимой ученицей прославленного пианиста, профессора Московской консерватории Генриха Густавовича Нейгауза.

Евгения Михайловна была блестящей пианисткой, чутким талантливым педагогом. Она была обладательница удивительных рук - ловких, гибких, сильных. Они заставляли рояль петь необычайно красивым звуком: бархатно-певучим, тембрально наполненным и одновременно ясным от глубокого пианиссимо и до мощного фортиссимо. То был звук буквально чувственной красоты, живой и трепетный. Восхищала и ее совершенная техника, ее «жемчужные» пассажи. Евгении Михайловне удалось передать мне свое неповторимое искусство игры на рояле - певучий, необычайно красивый звук, чувственное восприятие музыки, эмоциональность, артистизм. С молодым энтузиазмом она воспитывала во мне пианистическую культуру и вместе с тем романтическое мироощущение. Обаятельная, красивая женщина, она любила в исполнении добиться «изюминки», или, как она еще любила говорить, «квинтэссенции». Евгения Михайловна помогла мне осознать свое профессиональное несовершенство и, стиснув зубы, начать устранять свои недостатки, воспитывая красоту настоящего пианизма.

Студенты и педагоги с особым настроением ждали концерты ее класса, программы которых были всегда необыкновенно интересны. Зал училища обычно переполнялся сверх меры. Появлялась она - вдохновенная, очень красивая женщина. Учеников своих Евгения Михайловна слушала с невероятным напряжением, а они чувствовали, что педагог, сидящий в зале, как натянутая струна, ведет их в исполнении. В программу классных вечеров обязательно включались концерты для фортепиано с оркестром, где партию второго рояля блестяще играла она. Эти незабываемые ансамбли были праздничной кульминацией вечеров.

Под руководством Евгении Михайловны у меня был ряд творческих достижений. В числе успешно исполняемых были следующие произведения: Э. Григ «Шествие гномов»; Ф. Мендельсон «Рондо-каприччиозо»; А. Аренский «У фонтана»; этюды Ф. Шопена ор. 10 №№ 1, 3, 12; Л. Бетховен «Соната № 7»; С. В. Рахманинов «Музыкальные моменты» e-moll и h-moll, Этюд-картина ор. 39 es-moll. Самым главным мои достижением тех лет стало исполнение на концерте класса, а затем и выпускном экзамене в 1960 г. концерта № 2 Сен-Санса для фортепиано с оркестром в трех частях, где партию оркестра в переложении для второго рояля блистательно исполнила Евгения Михайловна Губер. Впоследствии все эти произведения прочно вошли в мой концертный репертуар и исполняются до настоящего времени.

В период моей учебы в училище разворачивалась бурная музыкальная жизнь, частыми были праздничные концерты, составлявшиеся из ярких произведений классического репертуара. Огромной популярностью пользовались выступления наших студентов-вокалистов - Владимира Толстого, Марии и Александра Кузнецовых, Лидии Рыжковой, Нины Чигринец, Аиды Хрусталевой. Вызывала восторг зала игра скрипача Леонида Левитана, а также баянистов Геннадия Дерюгина и Евгения Куревлева. Затаив дыхание, мы слушали душевную игру балалаечника Владимира Зыбина. Ему аккомпанировал наш преподаватель по музлитературе Гаврила Иванович Попов. Замечательно выступали и студенты-пианисты, в числе которых были Ида Петина, Олег Бренц, Галина Козлова, Роман Будовнич, Татьяна Провоткина, Евгений Левитан. Между нами происходило негласное дружеское соревнование, однако мы всегда искренне радовались успехам своих коллег.

В училище частыми были и праздничные вечера с танцами в фойе нашего концертного зала (Ленинская, 27). Там стоял рояль, и мы, сменяя друг друга, играли танцевальные мелодии, под которые танцевали все присутствующие - и студенты, и преподаватели. В одном из новогодних праздничных концертов, программы которых составлялись из ярких номеров классической музыки, я по просьбе моих друзей-студентов исполнил джазовую композицию Александра Цфасмана - советского пианиста и композитора - на тему песни Джорджа Гершвина «Любимый мой». Это произведение прозвучало как гром средь ясного неба и имело шумный успех. Даже мой любимый педагог Евгения Михайловна Губер одобрила прозвучавшую импровизацию и отметила, что мне удалось сыграть ее красивым, певучим звуком.

Такого рода музыкальная вольность еще лет 25 тому назад могла бы мне дорого стоить. Свидетельством тому служит один из документов, сохранившийся в Оренбургском государственном архиве в фонде 1125 Оренбургского музыкального техникума им. 10-летия Октябрьской революции - так именовалось Чкаловское музыкальное училище с 1927 и до 1936 г. Этим документом является приказ № 36 от 03.11.1931 г., в соответствии с которым студенту техникума В. Прилуцкому выносился строгий выговор с предупреждением за систематическое исполнение в кинотеатре во время демонстрации кинокартин фокстротов, чарлстонов, а также репертуара эмигранта-контрреволюционера Рахманинова. В приказе также подчеркивалось, что выговор выносится «в последний раз» и что о поведении студента будет сообщено «в соответствующие организации».

Все годы учебы, как и намеревался, я кормил себя сам. На первом же курсе с началом занятий мне предложили работу концертмейстера в вокальном классе Антона Дмитриевича Ляшенко, а со второго семестра я уже работал и у скрипачей (преподаватель Волков), духовиков (преподаватель Гусев) и дирижеров (преподаватели Е. А. Серовская и Э. Н. Люблинская). В конце учебного года - в мае 1957 г. - произошло практически невероятное. Неожиданно для себя самого я оказался в составе джазового оркестра Госцирка. Это было связано с тем, что оркестр Магнитогорского цирка, который должен был работать в Чкалове летний сезон, прибыл не в полном составе. Подыскивая недостающих музыкантов, обратили внимание на студента первого курса музучилища, имеющего опыт игры в эстрадном оркестре Орского Дома техники. Искали и дирижера. Сначала с нами репетировал главный дирижер театра музыкальной комедии Борис Цигельман. Однако вскоре был приглашен Борис Карлович Эстер - великолепный трубач, опытный джазовый музыкант.

Работа в этом коллективе стала для меня прекрасным артистическим опытом. В составе оркестра были три трубы, три саксофона, контрабас, скрипка, аккордеон, ударник. Мне, располагавшему лишь пианино без каких-либо технических средств усиления звука, надо было обеспечить гармоническую основу исполнения. Для достижения нужного звучания инструмент приходилось полностью «раздевать», снимая практически всю деревянную оболочку.

Играли мы ежедневно, кроме понедельника, при этом в субботу по два представления в день, а в воскресенье - по три. Программа состояла из двух отделений, каждое из которых открывалось оркестровыми увертюрами. Оркестр в цирке, как известно, размещается высоко над ареной, т.е. прямо под раскаленным от палящих лучей солнца брезентом купала цирка-шапито. Колоссальная затрата энергии в ходе исполнения и невероятная жара, конечно же, осложняли работу, но молодость брала свое... Во время антракта мы выбегали в цирковой двор, где обливались ледяной водой в душевых кабинках, и вновь бежали к своим инструментам. Порой в конце антракта приходилось пробираться на рабочее место между подготовленными к выходу во втором отделении животными, особо впечатляющим был проход в непосредственной близости от слонов. В цирковом оркестре я проработал с мая до сентября 1957 г. Цирковые труппы сменяли одна другую: собачки, слоны, канатоходцы, эквилибристы, наездники, эксцентрик... И каждый заказывал свою музыку, что предполагало тщательную подготовку и ежедневные двухчасовые репетиции с оркестром в утреннее время, и это при том, что представления завершались после 23 часов. Предпринятые труды были не напрасны - на заработанные деньги на заказ мне сшили настоящий концертный костюм.

К концу лета 1957 г. меня уже знали в городе как оркестрового музыканта, и вскоре я получил приглашение в организующийся большой эстрадный оркестр гарнизонного Дома офицеров. Так я оказался в одном из лучших музыкальных коллективов города. Оркестр, руководимый Михаилом Краковичем, готовил концертные программы к праздникам, а также по субботам и воскресеньям играл на танцевальных вечерах в фойе Дома офицеров, а летом и на открытых площадках, например, на Советской у здания областного краеведческого музея.

То было время хрущевской оттепели, сопровождавшейся легализацией джазовой музыки. Большое влияние на оркестрантов оказал студент музучилища Олег Бренц. Будучи большим мастером, он перенимал искусство джаза, слушая и записывая джазовые композиции по «Голосу Америки». Для нашего джазового оркестра он написал, а затем и разучил с нами один из первых рок-н-роллов.

Конечно, работая в оркестре, я испытывал терпение дирекции училища: студент очного отделения работает в джазе!.. В итоге с января 1958 г. я оставил работу в оркестре, сохранив концертмейстерские часы в училище и эпизодическую подработку в театре музыкальной комедии концертмейстером балетной труппы. В музкомедии мне довелось работать с талантливым балетмейстером Станиславом Инсарским. Высочайший уровень артистов позволял готовить не только вставные балетные сцены в опереттах, но и ставить балеты целиком - например, «Коппелию» Л. Делиба. На всю жизнь остался я очарован искусством блестящей балетной пары артистов - Петра Старикова и Надежды Ильиной.

Именно Инсарский, приехавший в Оренбург из Горького, подал мне идею продолжить музыкальное образование в Горьковской (ныне - Нижегородской) консерватории. Куда я и поступил в 1960 г. на фортепианную кафедру в класс выдающегося пианиста, профессора Исаака Иосифовича Каца - ученика профессора Московской государственной консерватории Александра Борисовича Гольденвейзера. Его концерты поражали виртуозностью и высоким пианистическим мастерством, он увлекал и неподражаемым оркестровым звучанием рояля при исполнении партии оркестра в переложении для второго рояля концертов С. Рахманинова, Ф. Шопена, К. Сен-Санса.

Приемные испытания в Горьковской консерватории были по-своему уникальны. Сдача специальности проходила в два тура. Сдавался первый тур, потом шли экзамены по гармонии, сольфеджио, литературе, истории. Во время этих экзаменов подъезжали не прошедшие по конкурсу москвичи, доздавали экзамены, и после всего этого проходил второй экзаменационный тур по специальности, где право учиться в консерватории оспаривалось в открытой конкурсной борьбе с очень хорошо подготовленными абитуриентами, дерзавшими покорить вузы Москвы. Таким образом, пришлось решать сверхтрудную задачу, но я поступил с оценкой «отлично» по специальности.

В консерватории мои стремления и любовь к выступлениям на эстраде претворились в первые сольные концертные программы: четыре сонаты - В. Моцарт a-moll, П. Чайковский «Большая соната», Ф. Лист «Соната по прочтении Данте», С. Прокофьев - 6-я соната. Последнее сочинение я сыграл в показательном концерте Горьковской консерватории в Москве в концертном зале института им. Гнесиных, для участия в котором мне пришлось пройти отборочный конкурс. На втором курсе я выучил и очень успешно сыграл 2-й концерт С. Рахманинова, что выразилось в оценке 5+, поставленной кафедрой специального фортепиано. Завкафедрой Б. С. Маранц, объявляя результаты, сказала: «Анатолий Закопай вполне овладел романтическим стилем». Такие слова из уст Берты Соломоновны дорого стоили.

На третьем курсе я подготовил и сыграл сольную концертную программу: Десять этюдов и 2-й концерт Ф. Шопена. В результате проделанной работы была заложена основательная пианистическая база, позволившая мне начиная с IV курса приступить к подготовке очень солидной программы к госэкзамену, включавшую прелюдию и фугу С. И. Танеева, 31-ю сонату Л. Бетховена, 4-ю балладу Ф. Шопена и 3-й концерт С. Рахманинова (в 3 частях).

В 1963 г. мне довелось участвовать во Всесоюзном конкурсе-отборе «Пражская весна», проходившем в Малом зале Московской консерватории. Из 30 претендентов отборочный тур прошло 5 пианистов. Хотя я не оказался в числе отобранных пианистов на Международный конкурс в Прагу, однако был назван в числе лучших из выступивших. Остался положительный отзыв председателя жюри - профессора Якова Владимировича Флиера. В письме к ректору Горьковской консерватории Григорию Савельевичу Домбаеву он отмечал «великолепную пианистическую подготовку» и «яркость дарования» молодого музыканта Закопая.

С этим уникальным человеком, которого называли «королем пианистов и пианистом королей», мне посчастливилось встретиться не единожды. В 1963 г. во время очередного приезда Якова Флиера в Горький мне в числе нескольких лучших студентов было предложено выступить перед профессором в кабинете ректора консерватории. Исполненные мною пять этюдов Ф. Шопена заслужили одобрение высокого гостя.

Однако самое знаменательное для меня событие произошло в октябре 1964 г., когда Флиер приехал в Горький с концертом на открытие филармонического сезона и с одновременным намерением провести в консерватории мастер-класс. К этому событию готовились заранее преподаватели и студенты. На информационной доске, размещенной рядом с дверью учебной части, профессора начали записывать фамилии своих воспитанников - кандидатов на участие в мастер-классе. Мой педагог - профессор И. И. Кац - записал и меня с 3-м концертом С. В. Рахманинова (в 3 частях). Однако ближе к приезду Флиера предварительный список начал редеть: многие вычеркивали свои фамилии, осознавая недостаточную подготовленность. В итоге осталась одна запись: «Студент V курса Анатолий Закопай с 3-м концертом С. Рахманинова». За несколько дней до приезда Флиера оказалось, что и он будет играть этот концерт с филармоническим оркестром, а поэтому масштабы взятого на себя обязательства по подготовке к мастер-классу неизмеримо возросли. Через день после филармонического концерта, где Яков Владимирович представил блистательную игру, в переполненном Большом концертном зале консерватории мы с И. И. Кацем исполнили целиком на двух роялях 3-й концерт С. Рахманинова. Затем началось незабываемое общение с мастером. Он часто сам садился за инструмент и божественно исполнял фрагменты сольной партитуры, сопровождая игру методическими комментариями. Очень жаль, что в то время не было возможностей делать любительскую видеозапись, да и практика фотографирования была ограниченной, а поэтому образы этих мгновений хранит только память. После мастер-класса я, преодолевая неудобство, скромно спросил у своего профессора, как Флиер отозвался о моей игре. Кац ответил, что его отзывом были слова: «Рукастый парень». Конечно, такая оценка великого пианиста моих способностей придала сил и еще шире развернула творческие горизонты.

При этом хочу сказать, что, будучи студентом консерватории, все пять лет я продолжал совмещать учебу с работой. Учась на первом курсе, я работал концертмейстером в классе хорового дирижирования, где просто адски-утомительный труд, предполагающий безостановочную игру длинных оперных сцен. На втором и третьем курсах я перешел в класс скрипачей, где работа для меня была более интересной. Она дала возможность переиграть партии оркестра во многих скрипичных концертах: П. Чайковского, Л. Бетховена, Й. Брамса, Я. Сибелиуса и др. На четвертом и пятом курсах я оставил работу в консерватории и перешел концертмейстером в вокальный коллектив дворца культуры «Победа» завода «Новое Сормово». Самодеятельные певцы-любители под руководством оперной певицы Софьи Михайловны Тухнер-Амелиной не уступали профессионалам ни голосом, ни репертуаром.

Работа концертмейстером сопровождалась овладением этим мастерством на учебных занятиях в консерватории. Глубокое чувство благодарности испытываю к доценту Александру Семеновичу Бендицкому - моему педагогу по концклассу и камерному ансамблю. Он был старшим сыном Берты Соломоновны Маранц и Семена Соломоновича Бендитского. Будучи хорошим музыкантом, пианистом, композитором, он дал много ценных советов по совершенствованию мастерства ансамблиста. Помню ситуацию, сложившуюся за неделю перед госэкзаменом по концертмейстерскому классу, когда моя иллюстратор - тоже выпускница - отказалась петь на выпускном испытании, мотивируя тем, что ей свой экзамен дороже. Мы с Александром Семеновичем пошли на поклон к заведующему кафедрой вокала Е. Г. Крестинскому - великолепному басу. Он набросал мне программу из арий и романсов Чайковского, Рахманинова, и за неделю я подготовил госпрограмму и отлично сдал экзамен. Успешно прошел выпускной экзамен и по камерному ансамблю. Мы играли «Крейцерову сонату» с блестящей скрипачкой Юлией Западинской (женой А. Бендицкого) - концертмейстера первых скрипок оркестра Горьковской филармонии.

Мое обучение в консерватории венчал диплом с отличием и рекомендация для поступления в очную аспирантуру. Осенью 1965 г. председатель государственной экзаменационной комиссии, профессор Государственного музыкально-педагогического института им. Гнесиных Генрих Ильич Литинский, подводя итоги прошедшего итогового испытания пианистов, писал в журнале «Советская музыка»: «Среди выпускников нынешнего года в каждой исполнительской сфере выделяются вожаки - своеобразные ориентиры, помогающие прекрасной подготовкой и увлеченностью создать атмосферу творческого соревнования, что благотворно влияет на успеваемость и художественный рост остальных учащихся. В их числе... А. Закопай (класс И. Каца)».

На комиссии по распределению выпускников мне предложили работу в консерватории г. Фрунзе - столице Киргизской ССР. Однако я выбрал родной Оренбург, где меня ждали и обещали в скором времени дать квартиру. Последний аргумент был чрезвычайно веским, т. к. я уже был не один. Еще на первом курсе консерватории я женился на Маргарите Мазоновой - моей сокурснице по Оренбургскому училищу, занимавшейся в классе Ольги Тимофеевны Бакеринковой. Взаимная симпатия у нас возникла еще на вступительных экзаменах летом 1956 г. Мне пришлось проявить незаурядную решимость и настойчивость, завоевывая внимание этой удивительно красивой девушки. Годы учебы были временем романтически-восторженной любви и испытания чувств. Мой отъезд в консерваторию показал, что расстояние не гасит желания быть вместе, и во время зимних каникул 25 января 1961 г., когда я приехал в Оренбург, где Маргарита завершала обучение, мы заключили брак. В 1962 г. у нас родилась дочь Ирина, у которой с раннего возраста обнаружились уникальные способности - абсолютный слух и фотографическая память. В полтора года она начала говорить, знала много стихов, пела популярные тогда песни эстрадных певцов, в частности, весь репертуар Эдиты Пьехи, и, конечно, без труда определяла музыку, которую я исполнял на стоявшем дома прокатном рояле.

Мы пытались водить Ирину в детский сад, но его часто закрывали из-за карантина, а поэтому мне приходилось оставаться дома с дочкой вдвоем, т.к. Маргарите, работавшей в музыкальной школе преподавателем фортепиано, отпрашиваться с занятий было нежелательно. В такие дни после всех «утренних процедур» я садился за рояль, разучивая, в частности, концерты Чайковского и Рахманинова, а Ирочка, бегая под инструментом, играла в куклы и, не смея мешать папе, иногда танцевала под звучавшую музыку. Уже на 5-м курсе мы смогли покинуть съемное жилье. В этом большую помощь оказала комсомольская организация, добившись, чтобы нам предоставили комнату в недавно отстроенном консерваторском общежитии. Примечательно, что мы - студенты - принимали активное участие в его строительстве. У нас даже были трудовые книжки студента, в которых отмечались наши обязательные трудодни. Здание общежития примыкало к учебному корпусу, а поэтому учебные и домашние помещения фактически размещались под одной крышей. После такой обустроенной жизни мысль о повторении мытарств по съемным квартирам не привлекала. Перспектива же отдельной жилплощади в Оренбурге стала весомым аргументом при решении вопроса о месте жительства и работы по окончании консерватории. Вопрос жилья имел чрезвычайную значимость, т. к. мы ожидали скорого пополнения семьи - должна была родиться младшая дочь Валерия.

В Оренбургском музыкальном училище меня ждали. Педагогов не хватало, и нагрузили меня «сверх головы»: дали 60 часов в неделю - это больше трех ставок. Я с большим энтузиазмом окунулся в педагогическую работу. Никогда и никто не думал, и даже я сам, что концертирующий Анатолий Закопай будет таким дотошным преподавателем, до мелочей погруженным в профессиональные проблемы учащихся и горячо убежденным в том, что любые задачи молодых пианистов решаемы, что каждого можно довести до вершины исполнительства. Меня подстегивало прямо-таки навязчивое опасение, что вдруг я не разовью молодой талант, не смогу создать необходимые условия для раскрытия внутренних возможностей, не выведу на путь профессионального роста.

На всем протяжении моего обучения было много материальных трудностей, которые приходилось преодолевать с немалыми усилиями и порой в ущерб любимому делу - овладению пианистическим мастерством. Конечно, много времени поглощала работа концертмейстера, оркестранта, репетитора, хотя и давала богатый опыт практической деятельности. Однако главная сложность состояла в том, что ни в ученичестве, ни в студенчестве я не имел собственного фортепиано: будучи учеником, занимался вечерами в Орской музыкальной школе, в студенчестве - в классах училища по утрам и вечерам, благо, здание открывалось в 6 часов утра и закрывалось только в 24 часа. Таким образом, можно было играть на рояле утром до начала занятий с 6 до 9 часов, а затем вечером - с 21 до 24 часов. В итоге получалось шесть часов в день - идеальный объем времени для овладения пианистическим мастерством. Правда, днем клонило ко сну, но общежитие было рядом, и, как правило, можно было «урвать» полчаса на сон в перерыв между уроками. И даже то, что в комнате общежития, где проживало 11 человек, мог рядом сидеть и играть баянист или дуть духовик, не могло помешать отдохнуть: подушка на голову - и... Были и занятия по ночам в зале Дома офицеров, когда меня там по договоренности запирали до утра. А на 4-м курсе училища я пошел на то, что снял комнату в квартире с крепким советским пианино. С хозяйкой вступил в договоренность, что за четыре занятия в неделю с ее дочерью - девочкой очень скромных способностей - мне предоставлялась возможность ежедневной шестичасовой игры на фортепиано. И это условие неукоснительно выполнялось. Я четко придерживался установленного «святого порядка»: никаких поблажек себе (исключение - «операция или реанимация»). Поступив в консерваторию, занимался на арендованном инструменте, а то и на пианино частного ученика, когда его родители меня закрывали в пустой квартире, пока ребенок был в школе. Свой первый инструмент я сумел купить лишь окончив консерваторию.

С завершением периода обучения мое пианистическое развитие продолжалось самостоятельно. Источником профессионального обогащения стала и педагогическая практика. Мне посчастливилось заниматься с талантливыми учениками, когда происходило взаимовлияние «учитель - ученик» и «ученик - учитель»: я учил их и учился у них. Мои усилия и неравнодушие дали плоды уже спустя два года с начала работы в училище. В 1967 г. у меня были первые четыре выпускника. Сдав на отлично государственные экзамены, трое из них поступили в ведущие консерватории страны: Лариса Кобурнеева - в Горьковскую, Людмила Павлова - в Саратовскую, Ольга Артемьева - в Уральскую (г. Свердловск). Они открыли список моих выпускников, продолживших образование в вузах. Кстати, Павлова и Артемьева после получения консерваторских дипломов вернулись в Оренбург и стали ведущими педагогами музыкального училища.

Несмотря на активную педагогическую деятельность, моя любовь к концертным выступлениям не ослабевала. Художественный руководитель филармонии Юрий Маркович Сальковский - великолепный скрипач и лектор - часто привлекал меня как солиста-пианиста к своим лекциям-концертам. Вот некоторые из их тем: «Музыка и революция», «Музыка в жизни В. И. Ленина», «Музыкальный мир семьи Маркса» и др. В этих концертах я играл фортепианные произведения Л. Бетховена, Ф. Шопена, С. Рахманинова, Д. Шостаковича, С. Прокофьева и др.

Свои сольные концерты в зале музыкального училища я давал в ансамбле с моим дорогим педагогом, а теперь еще и коллегой Евгенией Михайловной Губер. Она блестяще аккомпанировала мне концерты С. Рахманинова (2-й и 3-й), К. Сен-Санса (2- й), исполняя партии оркестра в переложении для второго рояля.

В 1970 г. по инициативе Юрия Александровича Авдеева - на тот период нового директора училища - состоялось мое назначение на должность заведующего отделом фортепиано (1970-1973 и 1976-1984). За это ответственное дело я взялся с не меньшим энтузиазмом, найдя поддержку как со стороны опытных педагогов (Е. М. Губер, О. Т. Бакеринковой, Э. И. Чарной, А. В. Эдельман), так и более молодых (Л. П. Павлова, Т. Ю. Ларионова).

Большим успехом моим и отдела в 1971 г. стало участие студентки 1-го курса Ольги Лысовой в конкурсе молодых пианистов Поволжья им. Д. Б. Кабалевского, который состоялся в Куйбышеве (Самара). Став дипломантом первой степени, она выступила в финале конкурса, где исполнила 2-й концерт Д. Шостаковича с оркестром Куйбышевской филармонии под управлением дирижера С. Дудкина. Это было ответственнейшее соревнование. Достаточно представить состав жюри: профессора Московской консерватории Яков Мильштейн (председатель) и Виктор Мержанов, Горьковской - Берта Маранц, а также профессора из Казани, Саратова.

Успешные выступления на конкурсе им. Д. Б. Кабалевского продолжились и в последующие годы. В 1974 г. первую премию и все специальные призы за исполнение 2-го концерта Ф. Шопена взяла моя воспитанница Ольга Козлова. После конкурса она была приглашена главным дирижером Куйбышевской филармонии, Г. П. Правоторовым, для участия в концертном сезоне.

Раздваивавшее меня стремление концертировать и преподавать заставило в 1973 г. перейти на основную работу в Оренбургскую областную филармонию солистом и концертмейстером музыкального лектория. В составе музыкального лектория я объездил с концертами всю Оренбургскую область. В разных уголках необъятного Оренбуржья лекторская группа давала по 20 концертов-лекций в месяц. Мне довелось работать с талантливыми исполнителями - яркими вокалистами Лией Егоровой, Николаем Арчибасовым, Анатолием Куриловым, Евгением Балычевым, Вениамином Фошиным, с виолончелистом Олегом Азиевым, скрипачом Александром Фроловым, лектором Любовью Дашевской. В эти годы мною были подготовлены две сольные программы в форме «Беседы у рояля»: «Музыка эпохи романтизма» и «Времена года» П. И. Чайковского».

При этом я продолжал работать как совместитель в музыкальном училище. У меня оставался большой класс студентов, в числе которых было шесть выпускников. В это время у меня возник грандиозный проект - подготовить с ними «Вечера фортепианных концертов», а именно исполнить девять концертов для фортепиано с оркестром: В. Моцарт - № 24 (1 ч.), Л. Бетховен - № 2 (1 ч.), Шопен - № 2 (в 3 ч.), С. Франк -«Симфонические вариации», Дм. Кабалевский - № 3 (в 3 ч.), Н. Римский-Корсаков, А. Глазунов - № 1 (1 ч.), С. Рахманинов - № 1 (в 3 ч.), П. Чайковский - № 1 (в 3 ч.).

Эта задумка была реализована в 1974 г. Проект «Вечера фортепианных концертов» был рассчитан на два вечера. В связи с тем, что концертный зал училища в тот год был закрыт по техническим причинам, свою программу мы представили в залах музыкальной школы № 1 им. П. И. Чайковского и музыкальной школы № 3, а затем и в зале Уфимского музыкального училища. В Уфе мы произвели настоящий фурор. Наши выступления, где я исполнял оркестровые партии всех девяти концертов, привлекли внимание педагогов кафедры специального фортепиано Уфимского института искусств - недавних выпускников Государственного музыкально-педагогического института им. Гнесиных. Они вместе с заведующим кафедры Александром Давыдовичем Франком (папа Франк!) высоко оценили проделанную нами работу. На концертах присутствовал и заведующий отделом фортепиано Уфимского училища Михаил Акимович Зайдентрегер - выпускник первого выпуска Оренбургского музыкального училища. Не будет преувеличением сказать, что Уфа запомнила наши гастроли надолго. Преподаватели с восторгом рассказывали о них коллегам из разных городов, когда доводилось с ними встречаться на разного рода совещаниях.

В 1976 г. музыкальное училище стало вновь моим основным местом работы. Вплоть до 1984 г. я исполнял обязанности заведующего отделом специального фортепиано. В эти годы контингент студентов достиг исторического пика - более ста человек на четырех курсах, с которыми работал преподавательский коллектив в составе 18 человек. Мною вместе с коллегами была разработана стройная система учебно-методических требований, действующих и поныне.

Все годы я совмещал работу в училище с работой в музыкальной школе № 1 им. П. И. Чайковского. Будучи ее куратором, оказывал постоянную методическую помощь педагогам-пианистам, а как педагог подготовил более 20 учащихся к поступлению в училище. Почти все они влились в мой класс в музучилище. В числе них были и мои дочери Ирина и Валерия.

Ирина Закопай, по-прежнему показывая выдающиеся способности, в 1976 г. стала финалисткой конкурса им. Д. Б. Кабалевского и дипломантом I степени. Больших успехов добились мы и с другой моей воспитанницей - Наташей Орловой. Обучаясь у меня с третьего класса музыкальной школы, в 1986 г. она стала абсолютным победителем конкурса им Д. Б. Кабалевского - лауреатом I премии и обладателем специальных призов. В 1991 г., уже будучи студенткой музыкального училища, она стала лауреатом II премии Всесоюзного конкурса им. С. Дягилева, состоявшегося в Москве. Ее выступление отражено в статье журнала «Музыкальная жизнь». В 1992 г. Наташа успешно выступила на Международном конкурсе в Германии (г. Этлинген), получив диплом лауреат II премии.

Более половины моих учеников поступили в музыкальные вузы страны, в том числе четверо - в Московскую государственную консерваторию им. П. И. Чайковского. Ими стали Ольга Козлова, Леонид Тимофеев, Ирина Закопай, Наташа Орлова.

17 февраля 1979 г. ушла из жизни Евгения Михайловна Губер - мой любимый педагог, друг, коллега. Последний раз мы выступили на сцене в фортепианном дуэте в 1977 г. Мы играли в зале театра музыкальной комедии в концерте, посвященном 50-летнему юбилею училища, и исполнили финал 3-го концерта С. Рахманинова. Кончина Евгении Михайловны потрясла меня до глубины души. Я был убежден, что эту пианистку «от Бога» и красивую женщину нельзя забывать: ее благотворное влияние ощущали все пианисты Оренбуржья. В тяжелые минуты прощания я принял решение каждый год в дни памяти Евгении Губер играть посвященные ей концерты.

Тридцать лет я организовывал такие концерты. Это были как коллективные концерты педагогов фортепианного отдела, так и мои сольные. Вечера памяти Е. М. Губер в среде творческой интеллигенции Оренбурга хорошо знали. Они неизменно отражались в прессе. Концерты памяти своего незабвенного учителя я продолжаю играть и в настоящие дни.

В том же 1979 г. мною был завершен четырехлетний труд: я выучил и подготовил         к сольному исполнению первый том «Хорошо темперированного клавира» (24 прелюдии и фуги во всех тональностях). Сначала я представил его на суд кафедры специального фортепиано Уральской консерватории, проходя там курсы повышения квалификации.   Комиссия   благосклонно   приняла   мою   работу и послала благодарственное письмо в дирекцию Оренбургского музыкального училища. Затем я представил свою работу в открытом сольном концерте в двух отделениях в Оренбурге. Исполнение 48 пьес в одном концерте принесло мне необычайное удовлетворение   от осознания, что    мне   удалось      овладеть    этим великим клавирным циклом, и существенно укрепило мою пианистическую базу. В 1997 г., накануне     открытия         Оренбургского государственного  института искусств, в моей творческой судьбе произошло два знаменательных события. 18 февраля очень успешно прошел очередной концерт памяти Евгении Михайловны Губер из произведений С. В. Рахманинова. Мы с дочерью Ириной выступили дуэтом и в заключение исполнили 3-й концерт в трех частях. Концертный зал на Ленинской, 27 был переполнен. Публика, частично разместившаяся даже в фойе, восторженно приветствовала наше выступление. Время спустя стало известно, что за организацию вечеров памяти Е. М. Губер и исполнение 3-го концерта С. Рахманинова мне присуждена Губернаторская премия «Оренбургская лира». Это премирование стало для меня полной неожиданностью. Как оказалось, инициатором выдвижения моей кандидатуры стал Виктор Филиппович Наточий - инспектор областного управления культуры.

Это награждение не сопровождалось оформлением множества документов - оно было настоящим сюрпризом, ставшим источником искренней радости.

Вторым значительным событием 1997 г. стал приезд в Оренбург Мстислава Ростроповича и юбилейный вечер, посвященный его 70-летию, в зале Оренбургского драматического театра. Мне выпала честь представлять ему детей-лауреатов 2-го городского открытого конкурса юных музыкантов им. Леопольда и Мстислава Ростроповичей. Мне было поручено выступить перед великим музыкантом с приветственным словом и исполнить фортепианную пьесу «Посвящение» Р. Шумана - Ф. Листа. Теплый отклик Мстислава Леопольдовича меня поразил, и память об этом осталась на всю жизнь. Приятно, что эти мгновения зафиксированы видеосъемкой.

С открытием института искусств в том же памятном 1997 г. мне была оказана честь возглавить фортепианную кафедру. В должности заведующего этого структурного подразделения я проработал 21 год - до сентября 2018 г.

Кафедру фактически мы создавали вдвоем с Галиной Станиславовной Серебрийской - выпускницей Оренбургского училища, Саратовской консерватории, прошедшей аспирантуру в Уральской консерватории. Активную поддержку и действенную помощь оказывал нам первый куратор - профессор Московской государственной консерватории Анатолий Сергеевич Розанов - ученик Льва Оборина, а также профессор Валерий Владимирович Кастельский - ученик Генриха Нейгауза, посетивший нас в 2000 г. со своими студентами. В 1998 г. членом кафедры стала моя дочь - Ирина Анатольевна Закопай, а в 1999 г. - Сергей Николаевич Орлов. Так кафедра укреплялась организационно и увеличилась в своем составе преподавателей, подающих большие надежды. Студенты ОГИИ первых лет отличались большим энтузиазмом, необычайной устремленностью к вершинам исполнительского искусства. Остались в памяти выступления лучших студентов-пианистов с труднейшими произведениями. Радостно, что практически все выступления мне удалось запечатлеть на видео- и аудиозаписях. Я горжусь своими воспитанниками. В их числе - Любовь Ровенская («Рапсодия Паганини» С. Рахманинова, «Кампанелла» Ф. Листа), Екатерина Прилепская (3-й концерт С. Прокофьева), Елена Виривская («Крейцеровая соната» Л. Бетховена, «Рапсодия Паганини» С. Рахманинова), Юлия Моргунова (4-й концерт С. Рахманинова (в 3 ч.), «Венский карнавал» Р. Шумана). Примечательно исполнение 2-го концерта Й. Брамса (в 4 ч.) Викторией Тарасовой-Альтергот. Когда это произведение мы представили на мастер-класс профессору Московской консерватории Юрию Суреновичу Айрапетяну, нашему куратору, который трижды приезжал в Оренбург и привозил ярких студентов-москвичей (6 человек),  он сказал: «Вот  это работа! Исполнение  второго концерта Брамса в четырех частях равнозначно диссертации, и причем докторской». Верными спутниками в моей жизни и пианистическом труде была моя жена Маргарита Николаевна и наши с ней дочери - Ирина и Валерия. Это был настоящий «квартет Закопай» - все пианисты. Маргарита, ученица замечательных педагогов Иды Моисеевны Горвиц (Бузулукская музыкальная школа) и преподавателя Ольги Тимофеевны Бакеринковой (Чкаловское (Оренбургское) музыкальное училище), стала опытным преподавателем. Более 25 лет она заведовала фортепианным отделом Детской музыкальной школы № 1 им. П. И. Чайковского. Многие ее воспитанники избрали музыку своей профессией. Однако главным нашим профессиональным достижением стали дочери, выросшие в больших музыкантов, профессионалов высокого класса. Для меня самого является удивительным тот факт, что я, будучи отцом, одновременно являлся и учителем своих дочерей со школы и до вуза, передавая опыт игры на фортепиано. Мало у кого хватает терпения учить собственных детей, однако у меня получилось...

Ирина Закопай - можно сказать, лучшая пианистка Оренбуржья, концертировавшая как по области, так и за ее пределами. Высокий статус выпускницы Московской консерватории (класс профессора В. Горностаевой) позволил ей в 1998 г. стать третьим преподавателем, вошедшим в состав кафедры специального фортепиано. Будучи высококвалифицированным педагогом, она снискала себе популярность в студенческой среде. Показатель тому - желание многих попасть в ее класс. Безвременная кончина в 2008 г. оборвала на взлете жизнь Ирины - жизнь музыканта, артиста, педагога, лучезарного человека. Видео- и аудиозаписи ее сольных концертов долго будут служить ярким образцом пианистического искусства.

Младшая дочь, Валерия, тоже училась в детской музыкальной школе № 1, затем - в Оренбургском училище, а далее - в Уфимском институте искусств (классы Ф. Айзенберг и   Л. Алекексеевой).   В   Оренбурге   ее   профессиональная   деятельность   проходила в двух музыкальных школах - № 5 и № 1. Ныне уже более 20 лет Валерия является подданной королевства Нидерланды. Оказавшись за рубежом, она подтвердила свой профессионализм. Ее деятельность неразрывно связана с пианистическим искусством. Валерия дает уроки музыки, имея частную педагогическую практику, работает органисткой в нескольких римско-католических церквях, а также дает концерты, играя на органе и фортепиано, как сольно, так и в ансамбле. Однако ее главным делом является воспитание дочери - моей внучки Бренды-Лидии. На сегодняшний день ей 16 лет, и она, будучи очень одаренной с рождения, стала уже вполне сложившейся скрипачкой. В настоящее время внучка играет в юношеском симфоническом оркестре Амстердамской филармонии, являясь концертмейстером первых скрипок.



Источник :

Закопай Анатолий Петрович // Оренбургская биографическая энциклопедия / составитель Л. Н. Большаков. - Москва ; Оренбург, 2000. - С. 117.

 

Библиография :

1.     Закопай, А. П. Становление пианиста: опыт автобиографического обзора / А. П. Закопай // Актуальные проблемы культуры, искусства и художественного образования : сборник научных трудов ОГИИ / Министерство культуры и внешних связей Оренбургской области, Оренбургский государственный институт искусств им. Л. и М. Ростроповичей. - Оренбург : Издательство ОГИИ им. Л. и М. Ростроповичей, 2019. - Выпуск 20. - С. 271-278.

2.     Коломиец, Г. Г. К вопросу об эстетическом опыте на примере творческой деятельности оренбургского музыканта А. П. Закопая / Г. Г. Коломиец // Восьмые Большаковские чтения. Оренбургский край как историко-культурный феномен : сборник статей международной научно-практической конференции / Оренбургский государственный педагогический университет, Актюбинский региональный государственный университет им. К. Жубанова. - Оренбург : ОГПУ, 2016. - С. 214-217.

3.     Кузаева, П. Музыка любви / П. Кузаева // Оренбуржье. - 2023. - 13 декабря. - С. 24.

4.     Люлькина, А. И. Анатолий Петрович Закопай - воспитанник и продолжатель оренбургской школы пианистического мастерства / А. И. Люлькина // Двенадцатые Большаковские чтения. Оренбургский край как историко-культурный феномен : сборник статей международной научно-практической конференции : в 2 томах / Министерство просвещения Российской Федерации [и др.]; научный редактор С. В. Любичанковский. - Оренбург : Издательство ОГПУ, 2024. - Т. 1. - С. 168-173.

5.     Павлова, Е. Щедрый дар юбиляра / Е. Павлова // Вечерний Оренбург. - 2004. - 14 октября.

 

  Просмотров: 1944